Прагматичная изоляция

Кто бы мог подумать, что когда-нибудь за поиском информации обычному журналисту небольшого городка придётся отправиться в Германию. В такие кризисные времена не то что в Европу, в родной Сочи особо не съездишь. Поэтому неожиданные путешествия - это жирный плюс в работе журналиста. Несмотря на страшные новости про насилие и беженцев в Европе, от заграничной рабочей поездки отказываться грех.

Оправилась я в Германию в компании журналиста «Нейвы» Жанны Калугиной, главного редактора НВК Лидии Голубевой и старшего телеоператора Николая Ларионова, председателя ПОНП УЭХК Валентины Кузнецовой, представителя Общественной палаты НГО и кандидата технических наук Альфреда Аршинова, а также  руководителя новоуральского отделения Общественной приемной госкорпорации «Росатом» Людмилы Никифоровой, без которой, возможно, не состоялась бы наша поездка.

Проводить подобные пресс-туры – в интересах Национального оператора по обращению с радиоактивными отходами (НО РАО), единственному в нашей стране уполномоченному окончательно изолировать радиоактивные отходы, образовавшиеся на территории России. НО РАО командировал новоуральцев и делегацию из Челябинской области за познаниями в Европу. Да, не пиво пить и сосиски поедать, а знакомиться с опытом иностранцев по обращению с радиоактивными отходами.

Не докопаться

Как только мы вышли на землю Ганновера, захотелось дышать полной грудью: здесь никто и не слышал об уральских морозах, на улице зеленеет травка, но солнышко не блестит. Немецкий конец января похож больше на наш конец сентября: когда еще не пахнет снегом и легонько накрапывает дождь, тучи тяжело нависают над миром людей и машин, но деревья уже полуобнажённые и готовы к спячке. От Ганновера до пункта назначения – шахты «Конрад» - добраться проще, чем из других аэропортов страны, поскольку находится это место рядом с небольшим городком Зальцгиттер, в районе Брауншвейга.

Услышанный где-то факт о том, что немцы строги и педантичны, оказался чистейшей правдой. Подтверждение тому – их постепенный отказ от атомной энергетики и переход на турбины, работающие на природном газе (кстати, до 30% поступающем из России), которые хоть и экологичны, но баснословно дороги. Но что есть деньги по сравнению с безопасностью и спокойствием?

Указом Правительства Германии от 2011 года здесь было остановлено восемь реакторных установок. В 2015 году был досрочно остановлен ещё один. Если немцы не пересмотрят эту политику, то, по прогнозам, к 2022 году в Германии перестанут функционировать все АЭС. Поэтому сейчас как власти, так и уполномоченные компании и ведомства озабочены тем, чтобы раз и навсегда избавиться от радиоактивных отходов.  Сейчас реализуются три проекта по захоронению отходов с незначительным тепловыделением: «Конрад», «Ассе» и «Морслебен» и один по захоронению РАО с высоким уровнем тепловыделения и отработавшего ядерного топлива – «Горлебен». Под тепловыделением подразумевается уровень радиоактивности отходов: невысокое тепловыделение – мало- и среднеактивные отходы, высокое тепловыделение – высокоактивные отходы.

Нам, как представителям города, в котором будут изолироваться отходы третьего и четвертого классов, интересны именно те пункты в Германии, на которых хранятся или будут храниться идентичные РАО. На Морслебене в старой соляной шахте  с 1971 по 1991 годы изолировались низкоактивные и среднеактивные отходы ёмкостью 14432 кубических метра, а в период с 1994 по 1998 год здесь разместили 22320 кубометров РАО.  Сейчас этот пункт захоронения на стадии закрытия.

На «Ассе» с начала двадцатого века до 1964 года производилась добыча столовой соли и карналлита, затем он задумывался как подземная исследовательская лаборатория, а теперь это действующее хранилище для низкоактивных отходов, которые в 2013 году было решено всё-таки извлечь, а «Ассе» - закрыть.

Шахта «Конрад», куда нас и повели на экскурсию,  тоже имеет свою историю. Здесь в период с 1965 по 1976 год добывали железную руду. Как только рудник закрыли, началось его исследование на пригодность для захоронения  РАО с незначительным тепловыделением. Первую партию отходов ожидают к 2022 году, и, по прогнозам, эксплуатационные расходы этого ПЗРО составят около 18,5 млн. евро в год, а на этапе планирования, завершившемся в 2008 году, было потрачено свыше 930 млн. евро.

Встретил нас представитель Федерального ведомства по радиационной безопасности Гюнтер Шахт, который в своё время являлся разработчиком проекта ПЗРО «Конрад» и имел должность главного инженера. Он представил нам сопровождающего - геолога Йоханнеса Шнайдера, который с неподдельным интересом отвечал на наши вопросы. Знаем мы мало, поэтому спрашивали много.

Но для начала нас полностью переодели: буквально с ног до головы, даже нижнее бельё заставили сменить на любезно предоставленное чистенькое шахтёрское. И в считанные минуты мы все, и мужчины и женщины, стали резко друг на друга походить – в одинаковых костюмах, касках, снаряжены фонариком и кислородными коробками. Нас по очереди укомплектовывают в дребезжащий лифт, и еще через пять минут мы спустились на тысячу метров под землю.

Здесь жарковато – свыше тридцати градусов. В такой обстановке трудятся сотни немецких шахтёров – вот кто действительно устаёт после рабочего дня! Нам хватило и двух часов экскурсии, чтобы почувствовать нехилую вымотанность. Это еще при том, что километры (а их тут 40) по тоннелям мы преодолевали на специальных автомобилях, работающих на дизельном топливе. В шахте, к слову, на ходу 150 машин.

Сотрудники Конрада здесь готовят участки к захоронению 303 тысяч кубических метров РАО. После закрытия шахты, как пояснил Йоханнес Шнайдер, мониторинг объекта не предусматривается. Участки заполнятся  бетоном, горнорудный пласт защитит всё содержимое от смещений, а надежный 400-метровый слой из глины и известковой смеси не пропустит воду.

- Немцы прагматичны, - отметил Альфред Николаевич Аршинов во время экскурсии по «Конраду». – Они выбрали шахту для радиоактивных отходов и справляются со своей работой. Мы видим, что здесь им хватит места захоронить все свои отходы. Однако они говорят о низко- и среднеактивных отходах, но молчат о высокоактивных. Это самая сложная проблема, которую пока не решили в мире.

Как бы то ни было, но для того, чтобы только переименовать рудник в пункт захоронения, ушло больше десятка лет, заявка рассматривалась 20 лет! За это время местные жители подали около 300 тысяч обращений. Тем не менее статус ПЗРО «Конрад» присвоен с мая 2007 года.

- Да, люди, живущие в окрестностях шахты, не в восторге от этого, - признался Гюнтер Шахт. – Мы принимаем их возражения. Более того, проводится работа с общественностью, и люди могут приехать сюда, увидеть всё своими глазами и поменять мнение.

Такая открытость радует нас особенно - когда есть доступ к информации и никто, строго грозя пальцем, не говорит: «Это нельзя фотографировать, об этом нельзя писать», тогда и доверия больше.

Всё наше путешествие сводилось к тому, чтобы мы оценили опыт иностранцев, но в итоге мы ещё и сравнили технологию и стоимость изоляции РАО. Строительство объекта в Новоуральске, напомним, обошлось УЭХК примерно в 600 миллионов рублей. А стоимость ежегодной эксплуатации ПЗРО обойдётся примерно в 30 млн. рублей – об этом прессе представители НО РАО рассказывали еще в 2014 году. Конечно, здесь не такие глобальные захоронения, которые планируется устроить в «Конраде» (у нас же первая очередь вмещает всего 10 тысяч кубометров РАО, образованных на комбинате), да и технологии сильно различаются: 7 метров под землей - это не тысяча, но ежедневный мониторинг объекта уже входит в обязанности сотрудников нашего филиала НО РАО.

Евгения СТЕПАНОВА,

фото автора

Материал целиком читайте в печатной версии "НГГ" №8 от 24 февраля 2016 г.

Комментарии:

Написать комментарий

Написать комментарий